***
Мучительно хочется счастья.
И я называю им лес,
окошко, раскрытое настежь,
холодную ласку небес.

И боль, и тоску, и страданье
я радостью назову.
Не так уж важно названье,
во сне или наяву.

***
Помню какую-то передачу, 
где журналист у народных масс 
всё выпытывал наудачу: 
«Что такое — счастье для вас?» 

И отвечали ему — нелепей 
трудно придумать: «Когда весна!» 
«Счастье — когда две радуги в небе!» 
«Счастье — когда нам поёт «На-На»! 

Всё молодые ему девчонки 
под микрофон попадались тогда. 
Щёки горели, взлетали чёлки. 
Что они знали в такие года? 

А журналист их слушал вполуха, 
всё кружил средь этих лолит, 
и вдруг сказала одна старуха: 
«Счастье — когда ничего не болит». 

Девочка плачет у Окуджавы — 
шарик спрятался в небесах. 
Но не её, а старушку жалко — 
слёзы той тяжелей на весах. 

Целая жизнь пролегла меж ними, 
путь от шариков — до молитв. 
«Счастье — когда две радуги в небе!» 
«Счастье — когда ничего не болит». 

Солнце не ведает ночи озноба, 
рассвет никогда не поймёт закат, 
как юность — того, кто у двери гроба, 
как нищету — кто, как Крез, богат. 

Детских пирожных в песочнице прелесть 
сменит старости чёрствый пирог. 
Радуйте сердце, обманы апреля, 
пока не настанет декабрьский срок! 

Когда моего вдруг коснётся слуха 
восторг наивный, что с фальшью слит, 
мне вспоминается та старуха: 
«Счастье — когда ничего не болит». 

Что мне добавить к словам старухи? 
Уточню только ряд идей. 
Счастье — когда не стреляет в ухе. 
Счастье — когда не стреляют нигде! 

Счастье — когда наполнены миски, 
когда хоть что-то есть впереди. 
Счастье — когда не болеет близкий. 
Когда не болит планета в груди.

* * *
Ты мне такое счастье принёс,
такого нету нигде.
Оно не просто однажды сбылось –
сбывается каждый день.

Оно родимее всех отчизн,
стариннее всех эпох.
Такой, должно быть, бывает жизнь,
когда в неё входит Бог.

Оно свечою украсит тьму,
укутает, как в меха.
И нет никакого дела ему
до моего стиха.

***
Лохматое, неприбранное счастье
без серенад, сонетов и свечей.
Браслеты не теснят ему запястья,
не режет слух возвышенность речей.

Домашний круг. Уютный отсвет лампы.
Банальнее картины не найти.
Но в личной жизни нам милее штампы
и низких истин торные пути.
***
Не там, не здесь, а где-то между,
жду, как гирлянды фонарей
зажгут во мне огни надежды,
и мир покажется добрей.

Намёки ангелов так тонки,
так звонки птичьи голоса.
В колясках детские глазёнки
впервые видят небеса.

Вплету в венок кружащих улиц
цвет своих глаз, волос, одежд
и затеряюсь среди умниц,
упрямиц, модниц и невежд,

чтоб притвориться, раствориться
в водовороте бытия
и стать счастливою частицей
чего-то большего, чем я.